science-review.ru
Введение
Словарь является репозиторием кодированной языковой информации. Ценность и антропоцентрическая практичность словарной леммы усиливается от диапазона инкорпорируемой в нее информации, количества компонентов (зон) и атрибутов, принципов экспликации языковых фактов, которые проецируются на языковые и речевые запросы пользователя словаря. Поэтому двуязычный словарь, вместе с данными о правилах применения кодифицируемой единицы, должен иметь полифункциональную структуру, которая бы позволяла представлять интегративную информацию и создавать надлежащие условия для пользователя, чтобы он имел возможность применять рекомендованную в словаре вербальную информацию для различных видов дискурсов.
В то же время необходимо применять принцип коммуникативной ценности слова, который имплицирует следующий постулат: каждая лексема, безотносительно к частоте ее применения, должна подвергнуться кодификации в двуязычном словаре при условии, что с референтивной точки зрения в высказывании ею выполняется значимая функция.
Как правило, дискурс, в противопоставлении к функциональным письменным стилям, имеющим нормативную основу, не кодифицируется в словарях. Основу узуса составляют, наряду с лингвистическими, паралингвистические и экстралингвистические средства выражения смысла высказывания. Они формируются в рамках коммуникативной и ситуативной обусловленности. Высказывание обычно сопровождается интонацией, жестами, мимикой. Рассматривая дискурс как коммуникативный процесс, следует иметь в виду, что высказывание не создается произвольно (за исключением психических реакций на боль, страх, комическую ситуацию; продуцирования монолога; проговаривания реципиентом вслух его мыслей и т.д.).
Цель исследования состоит в обосновании внесения в микроструктуру леммы двуязычного словаря информации о коммуникативных особенностях русских частиц, в частности о рациональности добавления остенсивной информации о функционально-прагматических особенностях применения русских частиц в устной речи.
Материалы и методы исследования
Методологической основой данного исследования явились классические и современные труды отечественных и зарубежных ученых в области теоретической и прикладной двуязычной лексикографии. Использовались: а) общенаучные методы познания (аналитический, синтетический, метод обобщения); б) эмпирические методы исследования (метод наблюдения, описательный метод, сравнительно-сопоставительный метод).
Результаты исследования и их обсуждение
Антропоцентрическая природа слова заключается в прагматике речевого акта. В этом проявляется его изначально метафорическая суть, поэтому слово, произносимое и обращенное к собеседнику, в первую очередь выполняет коммуникативную и перформативную функции, которые в лингвистическом словаре абсолютно не кодифицируются [1, с. 78]. Частицы, выполняя функцию акцентирования внимания перципиента на существенном (по мнению продуцирующего высказывание) сведении, подчеркивании его ценности, являются важными лексическими единицами актуализации фрагментов высказывания или всего высказывания. Частицы не имеют постоянного места в составе высказывания. Продуцирующий высказывание обычно размещает используемую частицу в позиции зачина, координируя ход речевого акта между ним (адресантом/продуцентом) и собеседником (адресатом/реципиентом).
Частицы используются для гармонизации взаимоотношений во время вербальной коммуникации. Существенным свойством русских частиц является способность представлять скрытую, но понятную для русскоговорящих и затруднительную для иностранцев объективную семантику [2, с. 80]. Чтобы русская частица была верифицирована иноязычным пользователем двуязычного словаря, соотнесена с языковой реальностью, а затем активно им использовалась в его речевой практике, она должна пройти через остенсивный процесс (тактильный, зрительный, слуховой и др.). В теоретической лексикографии остенсивная информация отнесена к метаязыковой дефиниции, тип толкования – прямое, или указательное, определение. Прямое определение дает возможность усвоить значение изучаемых слов путем непосредственного ознакомления с объектом (предметом) или процессом, связывает слово с объективным миром. Через остенсивное определение начинается понимание языкового выражения, являющееся основой смыслового восприятия речевого сообщения. То есть детализация значения слова с помощью остенсивной информации позволяет правильно связать значение слова с представлением об этом слове в высказывании. Происходит конкретизация контекстного (коммуникативного) значения слова в высказывании.
Ситуационно-дифференциальная функция русской частицы совместно с интонационной составляющей значительно влияет на содержание всего высказывания. Проблемы в восприятии русской частицы порождают депривацию коммуникации со стороны иноязычного участника коммуникации. Поэтому микроструктура леммы двуязычного словаря обязана содержать информацию, которая бы способствовала пониманию иноязычным пользователем коммуникативно-контекстных значений частицы.
Одним из превалирующих условий рецепции и восприятия русских частиц, обслуживающих дискурс, и, следовательно, всего высказывания, является интонация, которая относится к паралингвистической системе неязыковой коммуникации наравне с такими элементами, как свойство голоса, диапазон, тональность, громкость, темп, ритм и высота звука. Перечисленные паралингвистические невербальные единицы являются модификаторами вербальной коммуникации.
Термин «интонация» обозначает комбинационный феномен, представляющий собой континуум мелодики речи (увеличение или уменьшение ведущего тона в границах высказывания, силы, темпа речи, пауз и др.). Интонация является способом отражения разнообразных значений и категорий синтаксиса, средством дифференциации высказываний/предложений разных типов, а также демонстрирует различные оттенки выразительности и эмоциональности, то есть интонация актуализирует потенциальные высказывания.
Согласно исследованиям Т.М. Николаевой, интонация высказывания/предложения обладает: 1) функцией членения (через оформление), 2) функцией взаимодействия и 3) функцией смысловых отношений. Указанные функции позволяют выделить три акустических слоя озвученного высказывания: 1) универсальный, 2) словесной просодии и 3) собственно интонационный. Слой словесной просодии содержит те просодические явления, которые обязаны своим появлением просодии конкретных слов, входящих в данную фразу или синтагму [3, с. 67–72].
Вышесказанное позволяет выделить следующие уровни высказывания: 1) построение структуры и установление содержания; 2) проектирование отношений плана содержания к плану выражения; 3) установление структуры плана выражения; 4) координация прагматики высказывания с эмоционально-когнитивными интенциями языковой личности; 5) субъективация отношения говорящего к содержанию своего высказывания; 6) кодирование и декодирование языкового и интонационного слоев участниками коммуникации. Факультативными элементами интонации являются тембр (ирония, сомнение, воодушевление и т.д.) и ритм речи. Превалирующая функция интонации, безусловно, связана с мелодикой, которая помогает организовывать фразу и передавать различные оттенки значения. Высказывания с русскими частицами могут иметь дифферентные значения, зависящие от мелодики. Повышение или понижение тона голоса позволяет говорящему выразить разноплановые намерения. Покажем это на интонационных моделях слова «хотя» в функции усилительной частицы.
1. Повышение тона с эмоциональной окраской. В разговорной речи частица «хотя» обычно употребляется в сочетании с «бы», то есть «хотя бы». Например, в выражении «Хотя бы позвони!» выделяются две интонационные составляющие. В первом случае интонация, как правило, восходящая на «хотя», затем резкое понижение, что выражает пожелание, сожаление или просьбу. Другая интонация позволяет эксплицировать упрек: небольшое повышение интонации на «хотя», а затем понижение на глаголе в повелительном наклонении «позвони».
2. Нейтральная интонация в некоторых речевых конструкциях. Частица «хотя» может быть произнесена без эмоционального выделения. Например, «Ты хотя на огонек загляни». Интонация в данном выражении ровная: говорящий не акцентирует свою просьбу, не настаивает на ее выполнении, он демонстрирует такой нейтральной интонацией свое индифферентное пожелание, на которое реципиент может соответственно отреагировать: выполнить или не выполнить, исходя из его возможностей. Для наглядности вышеизложенный материал представим в таблице.
Процесс межличностного общения требует от участников диалога находить и использовать средства для выражения/наименования антецедентного содержания, а также стимулирует участвующих в речевом взаимодействии людей к переосмыслению служебного слова, наполнению его иным содержанием, что находит отражение в асимметричном дуализме частицы как субзнака (полузнака).
Сводная таблица
|
Роль слова хотя |
Интонационная модель |
Пример |
|
Частица |
Повышение на слове хотя, далее – резкое понижение |
Хотя бы позвони! |
|
Частица (нейтр.) |
Ровная |
Ты хотя на огонек загляни. |
Источник: составлено автором.
Таким образом, можно констатировать, что служебные слова, как субзнаки, ограниченным количеством единиц выражают в русском языке значительное количество значений. Одним из способов выражения значений частиц является именно интонация. Различные оттенки интонации позволяют говорящему детерминировать семантику используемой в речи частицы. Например: 1) «интонационное членение»: «Только / учителю этого не напоминайте» – «Только учителю этого / не напоминайте»; 2) «интонационное выделение»: «Вот картина Марка Шагала» (описание) – «Вот картина Марка Шагала» (напоминание) [4, с. 96–97].
Например, «Хоть не ворчал бы!» Частица «хоть», произнесенная приглушенным и индифферентным голосом, передает апатию говорящего. Во фрагменте диалога «Дети-то хоть помогают тебе по дому? – Как жe!» ответ «Как жe!» может передавать как констатацию (разумеется, оказывают содействие), так и отрицание факта (нисколько не принимают участие) [5, с. 307–312].
Наличие многокомпонентных частиц в русском языке также не способствует правильному их усвоению иноязычным пользователем словаря. Например, частица «а что если» состоит из трех компонентов. Указанная частица играет важную роль в организации диалога, особенно в разговорной и неформальной коммуникации. Рассмотрим ее семантическую типологию значений.
1. Инициирование предположения: «А что е́сли я уйду прямо сейчас?» Интонация: частица обычно произносится с восходящим тоном, особенно при значении гипотетического предположения. Назначение: вводит гипотетическую ситуацию, предлагая собеседнику рассмотреть возможный сценарий, поэтому сопровождается вопросительной интонацией. Как правило, в устной речи, в зависимости от коммуникативного контекста и ситуации, дополняется эмоциональной рефлекторной мимикой или энергичными, порывистыми жестами рукой.
2. Предложение действия с побудительным оттенком: «А что е́сли все-таки рискнуть?» Назначение: частица выражает побуждение к действию, часто с элементом иронии, сомнения или призыва к смелым поступкам. Здесь также сохраняется вопросительная интонация, но с эмоциональной окраской. Возможна более энергичная и побудительная интонация. К прагматическим особенностям частицы «а что е́сли» следует отнести: а) использование для смены темы или введения нового, иногда неожиданного, предположения; б) вовлечение собеседника в обсуждение предложенной инициативы.
Для иноязычного пользователя вербальная экспозиция данного диалога в лемме двуязычного словаря на разговорную частицу «а что е́сли» будет «затемнена» без интонационного выделения данной частицы. Процесс понимания значения служебного слова в высказывании будет замедлен. Не осуществляется подведение значения слова под соответствующие представления о слове. В этой ситуации высказывание, вместе с коммуникативным контекстом и ситуацией его употребления, не сведено до точного и конкретного представления о данной частице.
Языковое выражение усваивается иноязычным слушателем в том случае, если он в состоянии связать значение русской частицы, входящей в это выражение, с его остенсивными навыками о предметах и процессах, к которым отсылает субзнак.
Интерпретация устного выражения – это способность универсализации значений слов, составляющих высказывание, под аутентичные представления о субъекте или процессе, описываемом в высказывании. В процессе понимания индивидуальное, конкретное представление выступает как образец, с которым нужно согласовывать значение субзнака. Усвоение нового содержания и включение его в систему устоявшихся идей и представлений возможны для иноязычного пользователя словаря с усвоением остенсивной информации.
Итак, восприятие русских частиц для иноязычного пользователя словаря осложняется интонационной составляющей. В этом проявляется их неэксплицируемая специфическая особенность. Иноязычный пользователь, в силу ограниченности знаний русского языка, будет затрудняться в понимании значения высказывания/предложения с использованием русской частицы. Ему потребуется усвоить частицу, реконструируя и координируя аккумулируемую ею систему русских языковых значимостей с дополнительными прагматическими компонентами, которые не передаются словами, вербально зафиксированными (напечатанными) в лемме двуязычного словаря, поскольку посредством интонации выражаются эмоциональные значения. Без этих когнитивных (ментальных) процедур иноязычный пользователь не сможет понять своего собеседника, осознать значение услышанного выражения или фразы, в которых использована русская частица. Именно это обстоятельство требует настоятельного применения лексикографом принципа остенсивной экспликации русских частиц. Предложенный А.С. Цоем термин принцип индуцирования визуального и слухового каналов языковой личности [6, с. 9], как представляется, указывает только на начальный этап работы органов чувств (зрительного и слухового) в процессе усвоения слов, не учитывает саму процедуру работы нейронов головного мозга по комплексному усвоению русских частиц и его прогнозируемый результат. Лемма двуязычного словаря, следовательно, должна обеспечивать иноязычному пользователю доступ к понятию описываемой единицы, в котором содержится знание конвенционализированное, экстралингвистическое.
Иноязычный пользователь словаря, чтобы в будущем не оказаться в ситуации коммуникативной неопределенности, должен слышать образцы употребления русских частиц, иметь их в своей присваиваемой/приобретаемой компетенции как знание нового фонового порядка, релевантно воспринимать и использовать их в контексте непосредственной коммуникации.
В существующих двуязычных словарях такие сведения, значимые для освоения устной речи и акустической идентификации русских частиц, отсутствуют [7, с. 47–48]. Требуется лемма, демонстрирующая для каждой пара- и экстралингвистической модификации русской частицы наиболее частотные релевантные интонационные характеристики [8, с. 57–58]. Больше всего это относится к функционированию частиц, семантика которых обусловлена коммуникативной составляющей. Оптимальным способом реализации этой идеи является создание и включение в двуязычный словарь различных озвученных эталонных моделей их употребления (с наиболее частотными и нетривиальными значениями) в высказываниях и фразах [9, с. 329].
Заключение
Представленный выше принцип предлагается именовать принципом остенсивной экспликации русской частицы. Приведенные в качестве примеров интонационные характеристики русских частиц показывают, насколько важно наличие в структуре словарной статьи различных озвученных эталонных моделей употребления русских частиц в высказываниях и фразах.
Использование принципа остенсивной экспликации русской частицы для коммуникативных целей является необходимым в системе экспликации этого класса служебных слов в двуязычной лексикографии.
Библиографическая ссылка
Алимпиева Л.В. ПРИНЦИП ОСТЕНСИВНОЙ ЭКСПЛИКАЦИИ РУССКОЙ ЧАСТИЦЫ // Научное обозрение. Педагогические науки. 2025. № 4. С. 21-25;URL: https://science-pedagogy.ru/ru/article/view?id=2587 (дата обращения: 30.08.2025).